Я поступила работать в ИГИ в 1956 году. В это время Директором института был д.х.н., проф. Н.Г. Титов* — ученик проф. Г.Л. Стадникова.
*Н.Г. Титов в 1953 г. сменил на посту Директора ИГИ скоропостижно скончавшегося чл.-корр. АН СССР А. Б. Чернышова (1904–1953 гг.). А. Б. Чернышов работал Директором ИГИ с 1948 г. и, по рассказам сотрудников, был прекрасным ученым и высоконравственным человеком. А.Б. Чернышову удалось сохранить профессиональные научные кадры Института в годы сталинского террора и борьбы с космополитизмом.В тяжелые для науки годы в Институте горючих ископаемых был сохранен высокопрофессиональный коллектив, отсутствовала дискриминация и были созданы известные научные школы профессоров Н.М. Караваева, Л.М. Сапожникова, А.З. Юровского, И.И. Аммосова, А.В. Лозового, В.И. Касаточкина, Б.В. Канторовича, Н.В. Лаврова, И.Л. Фарберова. Каждый из них в своей области был инициатором множества разработок, которые легли в основу современных процессов переработки и использования твердых горючих ископаемых.
В институте поддерживалась творческая и нравственная обстановка, при которой можно было работать, думать, дышать. Коллектив дорожил этими отношениями. Сейчас я понимаю, что это были годы расцвета ИГИ.
На заседаниях Ученого совета в научных дискуссиях по вопросам генезиса и структуры твердых горючих ископаемых, как тогда полагалось, не упоминали фамилии Г.Л. Стадникова** и Н.А. Орлова, но и не ломали жизни и карьеры их ученикам и последователям. После возвращения из Воркуты Г.Л. Стадников выступил на заседании Ученого совета ИГИ с докладом. Было много гостей. Углехимики встретили его цветами и аплодисментами. Мест в конференцзале не было, мы слушали его, стоя в коридоре.
Было совершенно естественно, что Р. А. Венер и К. И. Королева, вернувшись из ГУЛАГа (с «Северов»), продолжили работу в ИГИ, в лаборатории Н. М. Караваева.
В 1964 г. Директором ИГИ стал к.т.н. Б. С. Филиппов, бывший до этого организатором производства коксохимической промышленности в СССР. В это время ИГИ объединили с Институтом обогащения твердого топлива (ИОТТ) и Б. С. Филиппов был занят организационными проблемами, поэтому мало вмешивался в налаженную работу лабораторий.
В 1970 г. Директором ИГИ был назначен д.т.н., проф. А. А. Кричко.
А. А. Кричко был учеником проф. А. В. Лозового, создателя лаборатории гидрогенизации. Эта лаборатория была самой крупной в институте. В лаборатории были хорошо поставлены химические исследования, и одновременно можно было проводить технологические испытания в автоклавах и на проточных установках.
В лаборатории гидрогенизации А. В. Лозовым с сотрудниками были заложены основы теории и технологии восстановительной деструкции твердых топлив с целью глубокой химической переработки угля.
А. А. Кричко был воспитан в лучших традициях старого ИГИ. По его статьям того времени видно, что он умел отлично работать: ставить задачу, решать ее нетривиально и всесторонне обсуждать результаты. Поэтому, говоря об А.А. Кричко как о научном работнике, мы отдаем должное его уму, работоспособности и увлеченности. Но когда А.А. Кричко получил власть, сначала в лаборатории, а потом и в институте, проявились худшие свойства его человеческой натуры, вполне отвечающие общему моральному климату, сложившемуся в то время в стране: нетерпимость и жестокость к людям, поощрение доносительства и др. Он не терпел рядом с собой людей умных, самостоятельных, имеющих собственное мнение, талантливых. Их он уничтожал особенно изощренно.
С приходом А .А. Кричко в дирекцию атмосфера в институте начала меняться к худшему. Было закрыто много тем и направлений, уволено несколько заведующих лабораториями и ведущих сотрудников, в том числе в лаборатории гидрогенизации. Постепенно сошли на нет дискуссии на заседаниях Ученого совета, а обсуждение научных работ превратилось в рутину.
Еще в 1963 г. ИГИ перестал быть институтом АН СССР, но до прихода А. А. Кричко он не стал узкоотраслевым институтом, так как по широте направлений в области изучения твердых топлив ИГИ по существу оставался академическим институтом, единственным в своем роде в СССР.
Позднее, вместе с естественным уходом ведущих профессоров, сузился круг изучаемых тем и научных интересов сотрудников. Под руководством А. А. Кричко ИГИ постепенно стал институтом одного направления, одной темы. В качестве такой темы А. А. Кричко предложил процесс гидрогенизации угля под давлением водорода не более 10 МПа и 425°С в присутствии катализаторов для получения моторного топлива. Была построена полупромышленная установка СТ-5 в г. Новомосковске. В соответствии с тематикой лабораторий в их планы директивно включали работы, необходимые для изучения отдельных ступеней процесса гидрогенизации: подготовка топлива и катализаторов, приготовление пастообразователя, переработка шлама, очистка моторного топлива и т. д.
Между тем, обстановка в ИГИ становилась все напряженнее и тяжелее. Коллектив разделился на тех, кто принимал участие в работах на СТ-5 и проводил исследования в лабораториях по этой тематике, и всех остальных. Материально поощрялись только работы, связанные с гидрогенизацией угля. Углехимическую тематику зачастую даже не включали в планы работы ИГИ. Дело дошло до того, что А. А. Кричко предпринял шаги по переводу ИГИ из Минуглепрома в Миннефтепром СССР. Сотрудники, которые дорожили историей Института и хотели продолжать работать для угольной промышленности, написали в ЦК КПСС. Институт удалось отстоять, но исследования по изучению структуры, состава, свойств углей А. А. Кричко затормозил.
Пока А. А. Кричко руководил институтом, вся жизнь в ИГИ была подчинена одной цели: наладить «процесс ИГИ» на СТ-5, провести испытания и получить исходные данные для строительства установки СТ-75 в г. Красноярске. Но установка СТ-5 выходила на режим с большим трудом. Были испробованы разные способы интенсификации процесса, применяли новые добавки, но достичь многосуточной стабильной работы установки не удалось. Это не помешало авторам нарисовать проект установки СТ-75.
За 20 лет директорства А.А. Кричко институт деградировал. Не стало руководителей основных направлений, а оставшиеся не могли противостоять его напору. Работать было интересно только в тех лабораториях, где заведующие сохранили научную и творческую самостоятельность, например, в лабораториях М.Я. Шпирта и М.И. Рогайлина. Ни новых сотрудников, ни новых идей, ни современных приборов не появилось в ИГИ. Это было особенно обидно, поскольку именно в эти годы за рубежом приступили вплотную к проведению фундаментальных исследований в области расшифровки молекулярной структуры углей. Отставание стало катастрофическим, а чуть позднее — необратимым. Это касается не только изучения структуры углей, но и процессов их переработки. В результате всего этого в перестроечное время трудовой коллектив ИГИ отказал А.А. Кричко в доверии и не избрал его директором в очередной раз.
После А. А. Кричко почти 16 лет институтом руководил к.т.н. Г. С. Головин. Приход нового Директора совпал по времени с началом рыночных отношений в стране. Обстановка в институте снова резко изменилась, так как основной заботой Г. С. Головина было добывание денег, и того же он требовал от сотрудников. Наука, как таковая, его не интересовала.
Г. С. Головин не был научным сотрудником. Большую часть жизни он проработал в советских организациях типа Комитета по науке и технике, поэтому каких-либо научных идей мы от него не ждали. Любые разговоры с ним о работе сводились им к вопросу, как достать деньги.
Между тем, в ИГИ продолжали работать квалифицированные и опытные сотрудники, имелись материалы и оборудование, были заделы интересных работ. Но найти деньги, внедрить результаты этих работ и получить прибыль не удавалось, так как среди нас не было людей, способных и умеющих вести бизнес, не было менеджеров.
Г. С. Головин, как показало время, оказался тоже не способным к ведению честного бизнеса. Организовать защиту своей докторской диссертации и кандидатской диссертации дочери — на это умения и расторопности у Г.С. Головина хватило. А институт выживал, сдавая в аренду помещения и даже установки. Иногда удавалось заключать договора с Минэнерго и различными организациями и фирмами. Заработная плата сотрудников была небольшой и выплачивалась с задержками. Сотрудники старались подработать на стороне по тематике института. Такие работы проходили через руки Директора и, как правило, держались втайне от других сотрудников. Это приводило к разобщению коллектива.
В начале 2000-х годов газеты, радио и TV были полны новостями такого рода: отраслевой научно-исследовательский институт, расположенный в хороших помещениях на земле, представляющей коммерческий интерес, захвачен рейдерами, которые выгнали директора и сотрудников и через подставные фирмы присвоили ценную собственность.
Г. С. Головин не стал дожидаться, когда рейдеры выгонят его из института, а решил с целью собственного обогащения сам принять участие в захвате института и дележе собственности. Для этого он связался с рейдерами, принял их «представителей» на должности заместителя директора и бухгалтера и приступил к осуществлению своих планов. Г. С. Головин втайне от сотрудников заключил фиктивные договора, результатом чего стало обременение института долгами на сотни миллионов рублей и создание условий для преднамеренного банкротства.
В 2008 г. по требованию трудового коллектива ИГИ Г. С. Головин был уволен, но процесс банкротства, запущенный рейдерами, продолжался. В июне 2009 г. Арбитражным судом г. Москвы в отношении ФГУП ИГИ была введена процедура внешнего управления, и в одно, совсем не прекрасное, утро сотрудников встретила на вахте группа бравых мужчин в черном — бойцы ЧОП, нанятые командой рейдеров-бандитов для охраны. Сами рейдеры уже орудовали в дирекции, приступая фактически к ликвидации института. Свою «работу» они завершили в начале 2010 года, когда большая часть сотрудников была уволена, имущество института разграблено и вывезено на свалку, в том числе ценные оригинальные установки и приборы.
Надо сказать, что все эти тяжелые месяцы сотрудники не смотрели на происходящее безмолвно и безучастно, хотя и понимали, что победить рейдеров в условиях сложившегося в стране режима невозможно. Сотрудники не давали рейдерам передышки, борясь с ними даже после увольнения и разграбления лабораторий. Они писали письма в разные инстанции, выступали в судах, благодаря их настойчивым требованиям был возбужден ряд уголовных дел. Но в большинстве случаев они упирались в глухую стену или тонули в зыбком болоте чиновничьего беспредела и безнаказанности. 2 марта 2010 года Институт горючих ископаемых фактически прекратил свое существование. В этот день были уволены все.
ИГИ был известным и уважаемым институтом, поэтому новость о том, что с ним произошло, и какую роль в этом сыграл Г. С. Головин, быстро распространилась в научном сообществе и среди угольщиков страны. Беспринципный и безнравственный поступок Головина навсегда сделал его нерукопожатным среди людей, для которых репутация — не пустой звук. Деньги, заработанные предательством, есть не что иное, как «тридцать сребреников Иуды».
Я не хочу заканчивать свои воспоминания на трагической ноте, описывая, как погиб институт, в котором я проработала всю жизнь и которому я благодарна за интересно прожитые годы.
В 1992 г. Г. С. Головин предложил мне организовать на базе аналитической лаборатории ИГИ Испытательный центр. Это была для меня совершенно новая, но интересная задача. В 1993 году Испытательный центр ФГУП ИГИ был впервые аккредитован Госстандартом РФ в системе ГОСТ Р в качестве технически компетентного и независимого центра. Последний раз ИЦ ИГИ был аккредитован 27 апреля 2009 г. на три года.
Испытательный центр ФГУП ИГИ проводил испытания, в том числе сертификационные, всех видов твердого топлива в соответствии с областью аккредитации, участвовал в межлабораторных испытаниях (глава 24). Мы работали в области национальной и межгосударственной стандартизации, принимали участие в работе Технического комитета по стандартизации ТК 179 «Твердое минеральное топливо» по пересмотру, созданию новых и гармонизации национальных стандартов в соответствии с требованиями международных стандартов ИСО.
Испытательный центр ИГИ быстро приобрел широкую известность. Пробы углей поступали со всей страны: от Чукотки до Новороссийска и Шпицбергена. Мы работали с увлечением, квалифицированно и добросовестно. Никогда не шли ни на какие компромиссы и предложения сомнительного характера. Честность в аналитической работе заказчики оценили очень быстро.
В первые годы существования Испытательного центра я лично испытывала благодарность к Г.С. Головину за создание этого центра и за возможность проявить творческую самостоятельность. Кроме того, Г.С. Головин помогал в проведении аккредитаций, в приобретении новых приборов (пламенного фотометра, калориметра и анализатора на серу фирмы LECO) и напечатании первого издания этой книги. Поэтому было вполне естественным появление его фамилии среди авторов первого издания. Отношение к нему резко изменилось, когда мы узнали правду о той неблаговидной роли, которую он сыграл в судьбе института.
15 июня 2009 г. здание института было захвачено рейдерами-бандитами. Жизнь в ИГИ постепенно замирала, но Испытательный центр продолжал работать до последнего дня. Нам отключали силовой ток, мы переходили на осветительную сеть, нас отсоединяли от интернета, мы покупали USB-модем, нас не пускали в углеразделку, мы пользовались помещением и оборудованием другого института. И работали, работали, работали с отчаянным энтузиазмом, потому что понимали — это последние дни работы в Испытательном центре Института горючих ископаемых.
Впрочем, я же не хотела напоследок о плохом.
* * *В заключение несколько слов о себе. Разные периоды жизни были у меня в ИГИ, но лучше всего я себя чувствовала, работая в Испытательном центре. Этому способствовали три обстоятельства:
– начало работы в ИЦ совпало с 90-ми годами. Тогда я впервые ощутила себя внутренне свободной. Исчез страх, и я буквально распрямилась. Это чувство сохранилось во мне, несмотря на возврат старых порядков в стране; – работа была очень интересной, я чувствовала себя творчески самостоятельной, находясь «на своем уровне компетентности»; – меня окружали в лаборатории люди порядочные, добрые, высокопрофессиональные, на которых можно было положиться.
